Добавлено (27.01.2010, 15:17)
---------------------------------------------
-----------> Охота. Лес

…Из-за ближайшей кленовой рощи послышалось негромкое пение, звонкий, злой мотив.
Искра, золотистая кобыла принцессы, навострила уши, покосилась на хозяйку, которая, очевидно, пребывала в крайней степени задумчивости и не слышала ничего, кроме своего внутреннего голоса. Тогда искра, будучи созданием достаточно молодым и любопытным, пошла на голос.

- А ты стоишь и смотришь, как грузно время
Клубится между каменных берегов.
И нет ничего больнее и неизменней,
И ничего желанней ее шагов…
Сильный мужской голос разматывал мелодию, как змею, свернувшуюся клубком, как факир, заколдовывающий кобр на солнечном рынке Султаната. Злое конское ржание вывело принцессу из задумчивости, заставив нервно дрогнуть Искру.
Кобыла недовольно фыркнула - ржут тут всякие! - и чуть прижала уши. Тея подняла взгляд от дороги, наконец-то услышав пение, и поискала глазами поющего.

- И что лежать с дырою в груди в снегах,
Что у окна слова в темноту ронять.
Любовь, опережая солнце, рождает страх
Не досказать, не выплакать, не обнять.
Россио валялся на невысоком берегу ручейка, почти потерявшись в высокой уже золотящейся траве, вертел в пальцах пятерню кленового листа, подложив вторую руку под голову. Он лежал, закрыв глаза, ветер щекотал его метелкой какого-то колосистого растения, лист отливал алым (летом? откуда?) - и казалось, что на руках Россио кровь.
Согнутые в коленях ноги кемерийца упирались в выступающий из земли корни дерева. Черный с серебряным шитьем камзол валялся на пыльной траве, не знавшей дождя же несколько недель, отделяя от грязи природного происхождения белоснежный шелк герцогской рубашки. Шляпа с черными перьями висела на ветке клена, вместе с перевязью.

Тея замерла. Искра собралась было повернуться и уйти, но рука хозяйки, натянувшая поводья, заставила золотистую кобылку остановиться. А Тея всё смотрела на лежащего в траве мужчину, и в душе её творилось нечто страшное. Ей было больно, физически больно, как никогда в жизни не было - просто оттого, что она видела его смуглый профиль, завитки чёрных волос, упрямый излом бровей. Казалось, его голос пронзал её насквозь, и Тея чувствовала себя птицей, сбитой в полёте стрелой, пущенной умелой рукой охотника. И она не могла ни прервать эту муку, уйдя, ни испить её до дна, рванувшись к Россио - просто сидела верхом в своём мужском костюме, с волосами, собранными в простой хвост, и смотрела, смотрела на него...

- А пока небесные рыбы плывут, задевая крыши,
И снега летят сквозь глазные прорези января -
Люди говорят, что поэты о тебе пишут.
Поэты пишут, что люди о тебе говорят.
Жеребец, не привязанный, просто оставленный чуть дальше по берегу ручья, топнул ногой, возмущенно прянул ушами. Россио вскинул брови, не открывая глаз. Пальцы бережно прокрутили черенок алого листка. Мужчина сперва допел песню, а только после этого, помолчав несколько секунд, открыл глаза, одновременно садясь, поджимая одну ногу по старой привычке, чтобы не потерять равновесия, когда вскочит, если потребуется вскочить. Вряд ли он осознавал, что делает, тело было умнее, тело всегда умнее.
- Доброй охоты, сударыня, - он кивнул Тее, прокручивая листок.
Принцесса несколько секунд молчала, словно борясь с собой - то ли хотела развернуть Искру и стукнуть пятками её по бокам, то ли послать кобылу вперёд.
- Доброй и вам, сударь. - Голос у неё был хрипловат, а глаза чуть покраснели.
Россио сдул со лба выбившуюся прядь, мгновенно оказался на ногах, закладывая большие пальцы за кушак, сделал несколько шагов к принцессе.
- Как проходят ваши дни, сударыня?
- Скучнее, чем ваши. - Собственный неожиданно резкий и сухой, как порыв пустынного ветра, тон резанул Тее слух. Она не думала, что умеет говорить так - но призраки той ночи ясно стояли перед её внутренним взором. Той ночи, когда она посмела потянуться к душе герцога Борха, а увидела рядом с ним женщину.
- Скучнее моих дней? Право же, не рассчитывал, что советница Его Величества скучает в виду последних политических событий, - Россио поднял к глазам алый лист, внимательно посмотрел на него, как гадалка на ладонь, сдвинул густые брови. Потом вскинул золотые глаза на Тею. В глазах полоскалась, как знамя на ветру, тоска.
Принцесса колебалась несколько мучительно-долгих мгновений. Пальцы в перчатке до боли сжали луку седла - как будто Тея собиралась спрыгнуть с Искры, но не могла себе этого позволить, связанная этикетом и собственной обидой. Ей хотелось крикнуть в это смуглое лицо, в эти золотые глаза, что он, Россио, делает ей больно: и этим взглядом, и голосом, и - особенно - тем, что позволил себе быть с другой.
- Его Величеству уже лучше, и он уже не так нуждается в моих советах, - негромко произнесла она.
- Стало быть, вы более свободны, нежели когда-либо, и я могу рассчитывать на то, что вы потратите немного своего драгоценного времени на меня? - Россио заглянул в её лицо, делая ещё один шаг, оказываясь у её стремени. Он мог бы сейчас поцеловать её руку, если бы захотел. И, судя по тому, как дернулась его щека, когда Россио посмотрел на её ладонь, затянутую в тонкую кожу, он хотел.
У неё перехватило дыхание от его близости и его взгляда. Странно - раньше, ни в юности, ни на маскараде, с ней не было такого. Было щемящее чувство нежности, было тепло, обращённое к этому мужчине - но этого, особенного, пронзительного и непонятного чувства не было. "Это ревность?.."
- Если хотите, сударь. - "Но зачем вам это? У вас уже есть другая, вы всегда найдёте себе другую - а я погибну, так или иначе погибну... те слова на ночной крыше - были ли они просто словами для тебя?.." - Тем более, что я намерена в скором времени покинуть столицу Верхнего вместе с моим братом, - "Предки, до чего официально!", - и отправиться с ним на границу с Султанатом. - Тея вздохнула чуть глубже и закончила. - Так что, возможно, эти дни - последняя возможность для меня уделить вам время.