- Я могу говорить? - спокойно и негромко спросил он, ладонью вытирая щеку, - Я не буду ни защищаться, ни оправдываться. Я просто объясню. Наверное... - граф задумался на мгновение, подбирая слова, и продолжил размеренней, тверже. - Наверное по-пунктам будет проще и понятнее. Первое - я люблю тебя, и всегда любил. Это правда, я могу поклясться хоть Стихиями, хоть Предками, хоть демонами. Второе - этот инцидент произошел четыре года назад, чуть больше. Когда мы были вместе от силы месяцев восемь-девять. Третье - это произошло безусловно по моей вине, но не по моему умыслу. Вообще ни по чьему умыслу. Не знал никто кроме меня и моего личного врача.

Он сделал еще шажок вперед, сокращая расстояние между собой и Бернардом, но тому внезапно захотелось опять пробежаться. Клемент даже на секунду задумался, что будет, если к Бернарду привязать ворот жерновов, и постоянно подсказывать поводы для истерик. Сколько муки он успеет перемолоть, прежде чем скончается от нервного истощения? Наверное это было немного цинично, но графу поднадоела текущая трагедия, разворачивающаяся сейчас во всей своей масштабной красе. Он действительно серьезно задумался, не плюнуть ли на это все, и не пойти ли как приличному мальчику, делать предложение принцу Брайану. Тот хоть тоже и истерит, зато делает это куда веселее и разнообразней - плачет, подсвечниками швыряется, дуется так мило. Но эти мысли принесли только едва слышный вздох, Клемент прекрасно осознавал, что не пойдет сейчас как приличный мальчик, делать предложение принцу Брайану, просто потому, что его брат... да-да, этот наматывающий круги идиот, упертый баран (это "упертый баран" Клемент всегда думал с непонятной нежностью), но - любовь всей его жизни. И от этого никуда не деться.

- Я изменился, - мельком улыбнулся чему-то своему граф (видимо еще действовала та нежность), продолжая стоять на месте и только провожать взглядом Бернарда, когда тот пробегал в поле зрения: - Ты изменился. Все изменилось. Даже если мы не желаем это признавать. Я согласен, да... это я сейчас о твоем предложении. Я выйду за тебя и дальше по тексту.

Вопросы о матушке, Клемент очень предусмотрительно проигнорировал, потому что вряд ли оказалось понятым заявление, что его матушка, вообще очень-и-очень разумная женщина, и он иногда мечтает иметь хоть двадцать пять процентов ее ума... или хоть десять. И даже науке неизвестно, умеет ли она ошибаться. И скорее всего, даже это все она тоже учитывала, в каких-нибудь альтернативных вариантах.

- Я уже извинился, Бернард. Хочешь еще? Я могу, мне не сложно. Могу встать на колени. Моя гордость от этого не страдает, - потому что ей, гордости, от этого ни холодно, ни жарко. Она за свое отвечает, за шкурное. Вот тогда, с тем чертовым ребенком - то да, она выла и стонала. Требовала решительного разрешения ситуации. - Перед любимым человеком на колени встать не зазорно.

И мнение у меня не меняется, - мысленно промурлыкал граф, - просто корректируется способ его проявления. Я, милый, дал тебе правду - какую-никакую, невзрачную, ершистую правду. Да, она не красавица, не выписана из рыцарского романа, но такова жизнь. Но ты ее не захотел, ты встал на дыбы, ты однозначно показал, что она тебе не нужна. Поэтому слушай, слушай то, чем я тебя кормил предыдущие годы и буду кормить дальше - тщательно перекрученное, подчищенное и отполированное. Красивые слова, красивые позы, лишь бы душа твоя была спокойна и довольна. А значит буду доволен и я, потому что мне хорошо, когда тебе хорошо. За небольшими исключениями, конечно... но без этого никуда, верно?

... а если не к жерновам, - тем временем подумал граф, отвлекаясь от размышлений об от-но-ше-ни-ях и прочей вредной для аппетита ерунде, - а к водяному колесу, такому, какие таскают эти, как их... ослы что ли. Ослики, ходят по кругу и вода качается. Интересно, сколько осликов может заменить один принц в раздерганных чувствах? Сколько воды он может выкачать? Надо знать скорость в нагруженном состоянии, количество воды получаемое при единократном провороте ворота. А что у нас есть?.. Только возможность вычислить скорость без нагрузки. Принимая один шаг за метр... два, три... четыре...

Он практически увлекся подсчетами, но вовремя вспомнил, что трагедия умело отыгрываемая его высочеством, еще не закончилась. Тоесть Клемент уже увидел, что необходимый результат для данного этапа уже достигнут, и потерял интерес к ситуации, но инерция еще продолжалась.
Если бы только хорошее, - мысленно вздохнул граф. Он почему-то помнил в основном плохое. Хотя он в принципе почему-то всегда лучше запоминал плохое, чем хорошее. А вслух сказал:
- И не верь моим словам, - он ловко поймал обручальное кольцо, возвращая его обратно в карман, - Верь мне.

И это было пожалуй единственной дельной вещью, которую граф сказал вообще за весь разговор. Посоветовал не верить своим словам. И то только потому, что был уверен, что Бернард не распознает этот совет, приняв за одну из этих всех патетитеческих и риторических штук, которыми они обменивались последние полчаса.

А интересно, как это Бернард себе представляет "не встречаться"? Даже если бы граф и собирался следовать этому пожеланию.
Упертый как баран, - привычно подумал Мэтт с привычной смутной нежностью. - Ужас а не отношения, - добавил он уже довольно улыбаясь уголками губ и глядя на качающийся полог. И почти не глядя подобрал со стола начищенный серебрянный поднос, поднимая его в качестве зеркала.

- Твою ж мать... - огорченно откомментировал он, не обращая внимание на то, что в палатку уже проскользнул глва его охраны, - Так и знал - серьги не те!