2. Пол: мужской

3. Национальность: аланиец/подземник

4. Титул: маркиз. Должность: военный атташе при посольстве Алании

5. Возраст: 26 лет

6. Описание внешности:
В свои 26 лет Элитель выглядел максимум на 20. Ничего удивительного для того в ком течет кровь подземников. Внешне хрупкий и невысокий. Всего-то 174 см. разве это рост для мужчины? Но, несмотря на внешнюю хрупкость, Элитель редко проигрывал в спарингах, быть слабым выпускнику военной академии просто не позволительно. Но вся сила его заключалась в основном в природной гибкости и ловкости. Лишь профессиональный взгляд мог разглядеть в плавной походке, поступь уверенного фехтовальщика и наездника.
Пропорциональная фигура: тонкая талия, узкие бедра и стройные ноги. Длине и изяществу пальцев мог бы позавидовать любой музыкант. Бледная неподдающаяся загару кожа, длинные, до лопаток волосы цвета молодой пшеницы на этом фоне ярко выделяются василькового цвета глаза.

7. Характер:
С возрастом и под воздействием жизненных обстоятельств человек, как правило, меняется. Так что не удивительно, что из веселого жизнерадостного мальчика выросло то, что выросло. В этом месте те, кто хорошо знал когда-то Элителя, обычно усмехаются. Не удивительно. Для того, чтобы узнать о нем, достаточно приехать в любой из городов Алании, а лучше всего в столицу. Остановить первого попавшегося аристократа и поинтересоваться: кто такой Элитель Д’Арманьяк. Не осталось, пожалуй, в морской империи человека, не слышавшего о похотливой шлюхе Академии Нарбонн.
Говорят, если человеку сто раз сказать, что он свинья, человек начинает верить. Вероятно, что-то подобное произошло и с Элителем. Парень поверил в то, что он шлюха и стал вести себя соответствующе: вызывающие манеры и жеманство стали лишь малой частью того, что он себе иногда позволял.
Но не стоит забывать, что этот человек окончил элитную военную академию, годы учебы в ней не прошли даром. Наследством академии, помимо военной выправки, стали острый ум, логичность мышления и недоверие к ближнему своему. Стоит так же сказать, что как бы Эл ни вел себя в свое свободное время, когда дело касалось серьезных вопросов, он становился на удивление собран, и сложно было узнать в этом непробиваемом человеке вульгарного мальчишку.

8. Вкусы:
- Любит
Аланию, море, морской ветер и песок. Логические задачки и головоломки. Зеленый виноград и зеленый чай с молоком.
- Не любит
Когда его называют шлюхой, но умело это скрывает. Свое имя.
- Привычки
Курение, в последнее время пристрастился к опию.

9. Магия
Болезнь, слабые способности к целительству.

10. Ориентация: гомо

11. Умения: в академии был известен как один из лучших фехтовальщиков и наездников. Весьма искусен в вопросах дипломатии и обороны.

12. Биография:

Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы,
Гуляют там животные невиданной красы…

О, Алания! Край синего безбрежного моря, зеленых холмов и виноградников. Край, о котором поют менестрели, а художники рисуют живописные полотна, увековечивающие его красоту. Есть ли в мире место прекрасней?

Юная графиня Ариэль боялась света и большого надземного мира, боялась неба, раскинутого шатром на всю неоглядную даль. Но брак с женщиной в Нижнем был не в почете. А посему пришлось со слезами на глазах прощаться с домом и ехать с будущим мужем, посватавшимся к ней аланийским маркизом Артеном, в наземный мир. В прекрасную Аланию, о которой она была наслышана, но попасть в которую не мечтала. Можно было бы многое поведать о тонкой и хрупкой как стекло, прекраснейшей, теперь уже маркизе Ариэль Д’Арманьяк, чья красота пленяла многих, но история эта будет не о ней…

В доме Арманьяк всегда царили мир и веселье, причиной тому был единственный наследник маркиза. Юный Элитель красотой пошел в мать. Ариэль смотрела на него, словно в зеркало. Но бойкий и живой характер, любовь к оружию и заливистый смех, с утра до вечера разносившийся по поместью, выдавали в нем сына аланийца. Маркиз нарадоваться на наследника не мог. Он, чего уж греха таить, волновался, что мальчик и характером пойдет в тихую и скромную жену, но стоило Элу первый раз потянуться к шпаге, как Артен воспрял духом, стал обучать сына фехтованию и верховой езде, а когда пришел срок нанял ему профессиональных учителей.
Это были счастливейшие годы в жизни юного сына маркиза Д’Арманьяк. Беззаботные, наполненные солнцем и соленым ветром с моря, теплым песком, в котором вязнут босые ноги и заливистым смехом в два голоса, первыми поцелуями и первой любовью.

У учителя фехтования – мессира Рудольфа, выходца из Верхнего царства – был сын старше Элителя всего на год. Вольфрам как и Элитель отличался легким нравом и быстро сходился с людьми. Не удивительно, что мальчишки быстро подружились. Учились вместе, гуляли вместе и постигать основы любви тоже начали вместе. Если бы мать узнала, что ее драгоценное дитя лишилось девственности не на шелковых простынях, а на остывающем в закатных лучах солнца золотом песке и (о, ужас!) до свадьбы, маркиз Артен был бы уже вдовцом.
Гром грянул, как всегда бывает, неожиданно. Отец возлагал на Элителя большие надежды и видел его полководцем. Мать плакала, для нее не по силам было расставаться с единственным, что было ею любимо в «верхнем мире», с жизнью в котором она так и не примирилась. Плакал Вольфрам, плакал по-мужски и так чтобы этого не видел Эл, чью сотрясающуюся от рыданий спину он нежно поглаживал. Маркиз Артен был непреклонен, и через неделю после шестнадцатого дня рождения Элитель – сын славного рода Д’Арманьяк – отбыл в военную академию Нарбонн.

Стоит ли говорить о том, что недавние слезы довольно быстро забылись? Началась совершенно иная жизнь, почти взрослая. С шутками, порой жестокими, с первым алкоголем и с первыми взрослыми поклонниками, настоящими мужчинами. Элитель помнил тот день, когда впервые осознал всю силу собственной внешности. Помнил томные взгляды, которыми его одаривали два потрясающих аристократа: граф Гетхолд и герцог Ланколь. К слову, Стефан Ланколь ему сначала понравился куда больше, чем Гетхолд. Но стоило получить от герцога первые стихи, а потом и услышать их из его уст… Элитель готов был умереть от смеха, но потешаться в открытую не стал. Что поделаешь, не был он любителем поэзии, она ему казалась глупым и смешным бредом. Гетхолд был куда решительнее и этим пленил Эла. Память предала первую любовь, но не воспоминания о чувственном наслаждении тела. Граф взял его на первом же свидании. Возможно в ту ночь и был зачат ребенок, о котором Элитель узнал позже… В тот день, когда лишился его.
Элитель мог назвать лучшие дни в своей жизни, мог назвать и худшие. Этот был одним из последних. Жуткий контраст. С утра его переполняла радость от того, что в нем растет новая жизнь. Да, Эл был эгоистом любящим, прежде всего себя, но ту кроху, которая росла в нем, он полюбил заочно. А потом пришло известие о дуэли Ланколя и Гетхолда. Эл не мог позволить убить отца его ребенка. Примчался, не допустил... И что стало ему наградой? Гетхолд, жалкий подлец, и слушать ничего не хотел ни о каком ребенке. Он, оказывается, хотел лишь поразвлечься, без всяких матримониальных планов.
Терять ребенка больно. Больно не только физически, но и духовно. Элитель мечтал о нем. Он никогда не был обделен воображением и уже представлял, как впервые возьмет кроху на руки, прижмет к себе маленькое тельце, как будет ждать его первых слов… Эл почему-то был на сто процентов уверен, что родится мальчик, который будет непременно похож на него. Но его жизнь оборвалась и вместе с ней оборвалось что-то в душе Элителя. Раньше он смеялся над Стефаном, теперь ненавидел. За то, что он стал причиной "честности" Гетхолда, вызвав того на дуэль. Впрочем, с этих пор чувство было взаимным.

Много позже, после окончания академии и распределения, в одной из воинских частей Элитель встретил прекрасного и не по чину добродушного генерала Каспара. Эл мог бы полюбить его, мог бы, если бы Каспар не носил имени семьи Ланколь, от одного упоминания которого Элителя перекашивало как от лимона. Он соблазнил его из мести. Каспар так много и часто рассказывал про своего ненаглядного брата, что Элу хотелось сделать ему больно, очень больно. Так, чтобы эта боль передалась и Стефану. Чтобы они оба почувствовали хотя бы малую толику того, что чувствовал Элитель, теряя часть себя. Когда Каспар представил его брату, и Элитель вновь взглянул в ненавистные глаза, в мозгу будто что-то щелкнуло. Из глубин души выползла вся накопившаяся в ней чернота и мерзость. Эл не узнавал себя: он смеялся и потешался над двумя Ланколями, кривляясь и предлагая устроить оргию. А позже ночью рыдал в подушку и зарекся заводить романы.

Пришли дни апатии. Элитель исполнял свои обязанности в части практически на автопилоте. Никаких мужчин в его жизни и постели больше не было – он не хотел никого к себе подпускать, как бы ни были галантны кавалеры. Но в его судьбу вновь вмешался отец.
Маркиз решил, что пора бы Элу под венец, к тому же была отличная возможность породниться с одним из знатнейших родов Алании. Элитель не стал спорить и противиться, ему, в сущности, было все равно. Он даже не поинтересовался именем предполагаемого супруга. Как оказалось зря.
Вечер знакомства запомнился ему на всю оставшуюся жизнь. Лицо Стефана, увидевшего кого ему пророчат в мужья, и его слова, перевернувшие всю последующую жизнь маркиза Д’Арманьяка.
«Отец, я не собираюсь жениться на шлюхе, которая испробовала на себе все мужские достоинства Академии Нарбонн, вынашивая от них ублюдков, - выговаривал Стефан. - На шлюхе, которая пыталась женить на себе моего младшего брата, забравшись к нему в постель. Целомудрие данного объекта любой поставит под сомнение. А его нравственность не оставила даже ошметок. Отправьте его обратно в казармы к солдатам, где ему и место, но не в постели герцогов Ланколей.»
Элитель не сказал ни слова. Всё, что он мог бы сказать этому подонку, он вложил в одну единственную пощечину. Если бы Эл знал, куда приведет эта Ланколевская тирада! Он убил бы его на месте…
На следующий день душа Элителя умерла окончательно. Слушая все мерзкие сплетни, ходившие о нем по городу, терпя оскорбления и насмешки. Всё, что еще осталось от веселого юного мальчика, каким когда-то был Элитель, сгорело. Свет погас. Совсем… Погас, когда не выдержав позора, от сердечного приступа, скончался его отец…

Элитель мертв. Да здравствует Элитель! Пустоту в душе заполнило нечто новое, что раньше дремало в самых потаенных ее глубинах, а сейчас заняло позиции по всем фронтам.
Оставаться в Алании более было нестерпимо. Теперь его буквально каждая собака знала и отнюдь не с лучшей стороны, сплетни разрастались, и Эл представлялся в них уже даже не шлюхой, а участником мерзейших оргий. Больнее всего было смотреть на мать, которая не верила, пыталась не верить, но, кажется, медленно сходила с ума. Элитель понимал, что, покидая отчий дом (полноправным хозяином которого он стал после смерти отца), он предает эту несчастную женщину - свою мать. Но он все-таки сделал это.
Быстрые сборы, отданные слугам распоряжения, и вот он уже на палубе небольшого речного лайнера, держащего путь в Верхнее царство.

О, Алания! Край синего безбрежного моря, зеленых холмов и виноградников. Край, о котором поют менестрели, а художники рисуют живописные полотна, увековечивающие красоту. Есть ли в мире место прекрасней? Я родился на твоей земле и умер на ней же. Возродиться ли Элитель?
Эл стоял на палубе и смотрел в сторону виноградников сливающихся с линией горизонта. А на корме тихо пел менестрель: