Конь нес его по лесу, но вскоре Дариэль начал понимать, что пора пощадить животное и остановиться. Благо голосов вокруг слышно не было, он явно был тут один и никто не смог бы помешать ему успокаиваться. Вот только успокоиться ему было сложно. Спешившись, Дариэль привязал коня к какому-то ближайшему кусту на длинный повод, чтобы животное могло при желании пощипать травку. Сам же Дариэль был все еще в состоянии неутихающего гнева.
"Да как ему в голову могло взбрести подобное!" - мысли загнанно метались в голове. - "Его что, ничему не учили? В школе, в университете... Дома, в конце-то концов! Явиться так перед всеми! Наплевать на честь рода! О, Великие Предки!"
Дариэль слепо нашарил чехол с охотничьими ножами на своей перевязи. Рука на мгновение замерла, коснувшись рукояти ножа.
"Может мне просто заколоться прямо здесь? Чтобы уж не мучиться..." - мелькнула мысль.
Возможно, все дело было в утреннем происшествии в посольстве. Или в том, что Дариэль слишком перенервничал в последнее время. В любом случае такая потеря самоконтроля не была ему свойственна. Он медленно потянул кинжал...
Четыре кинжала один за другим четко вонзились в большую сухую ветвь, лежащую у подножия дерева. Пятый же при замахе, послушный воле руки, изменил свою траекторию и вонзился в кучу камней неподалеку. Сам же Дариэль метнулся за ним и осторожно подошел к каменной насыпи. Да, зрение его не обмануло - кинжал вонзился в голову гадюки. А вот рядом с ней была ее жертва.
Сняв перчатки и спрятав их во внутренний карман плаща, Дариэль взял маленький жалкий комочек в руки. Неведома зверушка уже почти и не дышала. Две крохотных ранки и блестящая капля возле них показывали место укуса, куда вонзились ядовитые зубы гадюки. Весь гнев, вся та ярость, что скопились в душе Дариэля, взметнулись, обретая выход...
Как и с принцем Габриэлем, он снова собирал яд, изгоняя его обратно, к ранке, стараясь выгнать его наружу...
Он не знал, сколько времени прошло. Он сидел у каменной насыпи, прислонившись к ней спиной, сжимая в руках крошечное тельце и не замечал, что плачет. Когда яд вышел наружу, он осторожно стер его платком и начал баюкать маленькую зверушку.
- Маленькая моя, обидели тебя, злая гадюка хотела тебя прибить... - приговаривал Дар. - Ну пожалуйста, не умирай... - он всхлипнул. - Ты же еще совсем маленькая... Тебе надо вырасти.
Дар снова всхлипнул, вытирая слезы.
- Ну же малышка, открой глаза...
И, словно услышав его, маленькая животинка наконец-то медленно открыла глаза. На Дара уставились два чистейших аметиста. И он готов был поклясться, что в них светится благодарность.
- Чудо-то какое... - зачарованно прошептал юный лорд. - Аметист...
Глаза зверушки мигнули.
Дариэль уже внимательнее принялся рассматривать ее, стараясь понять, что же он спас от смерти. Стоило признать, что это было нечто странное. Вроде мутанта. Чем-то она была похожа на их подземных ящериц. Но, с другой стороны, чем-то она напоминала кошку.
Дариэль озадаченно осматривал животинку: маленькие ушки, хвост, как у ящерицы, но очень гибкий, лапки были какой-то смесью лапок ящерицы и кота.
- И что же ты такое? - растерянно пробормотал юноша.
Зверушка обиженно посмотрела на нее.
- Интересно, откуда ты тут такая взялась, - задумчиво пробормотал Дариэль, начиная оглядываться.
Он мог и не спрашивать. Только сейчас он заметил то, что не увидел раньше - неподалеку от гадюки лежало тельце такой же зверушки побольше. Возможно это была мама той малышки, что он сейчас держал в руках.
- Бедная ты моя... - подумав про маму зверушки, Дариэль вспомнил свою собственную мать.
Невольные слезы снова побежали по его лицу. Одной рукой прижимая к себе маленькую зверушку, Дариэль пытался вытереть слезы.
- Да что со мной сегодня творится! - всхлипнул он.
Впрочем, он мог бы и не спрашивать. Это просто была реакция. Пусть и столь маленького существа, но это было исцеление. Исцеление, отнявшее у него силы. Требовавшее компенсации и восстановления. Вот только требовало оно все это посреди чащи леса. Причем в своей скачке юный лорд, естественно, дороги не разбирал и теперь понятия не имел, куда же его занесло.
Он устало вернулся к каменной насыпи и снова сел на землю, привалившись спиной к камням. Маленькую зверушку он устроил у себя на груди, стараясь ее согреть.
- Пожалуй, я назову тебя Аметист. Моя малышка. Тис... Леди Аметист... - Дариэль устало улыбнулся фиолетовым глазам, благодарно жмурящимся на него. - Надо будет тебя накормить, искупать... - бормотал Дариэль, разговаривая сам с собой. И еще я украшу тебя аметистовым ожерельем...
Голос его сбивался и путался, отказывая ему.
- Правда же, маленькая, было бы совсем некрасиво, если бы здесь нашли наши с тобой тушки... - вспомнив о своем недавнем мимолетном намерении, Дариэль хрипло рассмеялся. - Этому лесу совсем не подошла бы тушка подземного лорда...

По обеим сторонам тропки раскинулся прекрасный пейзаж, и в любой другой час Хельги не преминул бы приостановить коня, дабы насладиться расстилающейся перед глазами панорамой широких луговин и густых перелесков, но сейчас, сказать по чести, мысли спешно понукавшего коня маршала были заняты совсем другим. Шутка ли дело – убийство на королевской охоте, и ведь жертвами внезапно разгулявшихся стрел пали не какие-то там безвестные йомены (в такой близости от столичных стен происшествие само по себе подозрительное), а герцог Ксорта и посол Аврэсски. Первый - видный государственный деятель Верхнего Царства, второй… тут дело было еще хуже, смерть главы посольства подземников не только сама по себе ставила под угрозу отношения между Верхним и Нижним царствами, но и могла послужить причиной срыва договора об использовании подземных троп в грядущей войне с Кемером. Что, кстати, вызывало новый виток вопросов – кому же больше всего были выгодны эти смерти? Кемерийцам? Несомненно. Или не туда маршал смотрит, и разгадка мотивов пока неизвестных преступников крылась в прошлом одного из супругов? Но тогда кого именно? Ксорты или Аврэсске? Или оба сразу?

Впрочем, даже не этот, несомненно, важный, но не такой уж срочный вопрос в настоящий момент вызывал такую тревогу маршала. Да, конечно, убийство такого масштаба грозило превратиться в международный скандал, но сейчас Хельги больше интересовало, как оно вообще могло произойти. Леса, предназначенные для королевской охоты, охраняются отборной дворцовой гвардией, вроде как мимо не должен проскользнуть никто из посторонних… именно что вроде. На деле выходит, что либо охрана не так вышколена, как на то можно было бы надеяться, и злоумышленники воспользовались-таки брешью в дозорной сети, охватившей охотничьи угодья, либо же приходится с досадой прийти к выводу, что вкупе с несколько неожиданным назначением его самого, маршала скорее армейского, в качестве начальника охраны придворного выезда вместо привычного к подобному Релонфейна, солдат королевской гвардии знавшего как свои пять пальцев, случившееся выглядит ну о-очень подозрительно.

«Мда, а ведь я еще не знаю, что по этому поводу скажет наш великолепный фельдмаршал. Но можно быть уверенным, головомойку мне отец устроит знатную.»

Мельком подивившись тому факту, что слово «отец» по отношению к лорду Аксиманду слетало с губ – ну, мысленных – практически без запинки, Хельги наконец натянул поводья, останавливая коня. Они приехали.

Что и сказать, картина, представшая взору графа, была более чем безрадостной. Два трупа лежали в несколько неестественных позах – вроде и странного ничего нет, но, даже не влядываясь в страшные раны, понимаешь, что живой человек так лежать просто не может – по всей видимости, с момента обнаружения их никто и не троал. Спешившись и нагнувшись над телами, маршал с досадой отметил, что определить что-либо по оружию будет крайней затруднительно – убийцы воспользовались очень распространенными, нарочито обезличенными стрелами, такие можно без труда обнаружить в колчане охотника-середнячка. И конечно, ни малейшего намека на то, где же сии «летучие смерти» были произведены. Впрочем, не мешало бы все равно вызвать опытных дознавателей, возможно, на месте и остались какие-то улики. С краю же поляны стояли двое – невысокий хрупкий юноша с белыми волосами и гордо выпрямленной спиной, и неприметный мужчина, с виду типичный телохранитель. Вот к этим двоим Хельги и подошел.

«А еще неплохо было бы поблагодарить этого подземника – как знать, какой скандал поднялся бы, коли не его сдержанность и благоразумие? Если уж не жизнь, то карьеру он мне сегодня точно спас.»